П. СЕРГОМАНОВ: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Руслан Ткаченко, председатель Московского городского родительского комитета. Здравствуйте, Руслан.

Р. ТКАЧЕНКО: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Светлана Днепровская, общественный активист, мать троих детей и, как я понимаю, как раз сторонник домашней формы обучения. Здравствуйте, Света.

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Именно так. 

К. ЛАРИНА: И Елена Орлова, директор школы №26, московской школы. Здравствуйте, Елена. 

Е. ОРЛОВА: Добрый день. 

К. ЛАРИНА: Я бы предоставила слово для начала, собственно, вот Светлане, для того чтобы она немножко рассказала, что же изменил закон об образовании вот в жизни вашей и ваших детей, какие появились сразу трудности и проблемы. 

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Значит, смотрите, 1 сентября, когда мы пришли в школу, никаких трудностей не было. Директора точно так же, как делали это в предыдущие годы, приняли заявление и все, сказали, пожалуйста…

К. ЛАРИНА: Заявление на домашнюю форму обучения.

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да, конечно. И давайте оформлять договор. Договор – это финансовый документ, на основании которого выплачиваются деньги из бюджета города Москвы.

К. ЛАРИНА: Компенсация. 

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да, именно так, компенсация. И как раз буквально 13 сентября вдруг, неожиданно, сразу после выборов, приходит новость, что, извините, договор заключить не можем, все поменялось, больше никаких компенсаций вы не получите. И вообще, ни учебников, ничего-ничего, вообще вам больше ничего не положено, только можете сдать бесплатно аттестацию. Ну, родители в шоке, естественно…

К. ЛАРИНА: А раньше давали и учебники бесплатно…

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да, конечно. Консультации… то есть, ребенок может приходить в школу, если у родителей есть вопросы какие-то, задать, там, разрешить.

Р. ТКАЧЕНКО: Библиотека, питание.

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да, дотации на питание. Все, - сказали, - больше ничего. Вот, типа, вы раз в оппозицию ушли, вот там и сидите. 

(смех)

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Мы… ну, как это мы оппозиционеры вдруг стали? Мы вообще детьми просто своими занимаемся, мы учим их, как можем, вот делаем то лучшее, что мы можем. Как это вот так получилось вдруг? Ну, и с тех пор вот… конечно, с учебниками случай вопиющий, да? Уже приняли решение: ну, таки да, дадим. Вот. И вот два месяца заняло…

К. ЛАРИНА: Свет, а я знаю, что письмо написали Собянину, да, по этому поводу? Родители-надомники…

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да, родители, естественно, в шоке начали собирать… это не надомники. Надомники – это те, которые не могут ходить в школу, и учителя к ним приходят. А семейная форма – это когда ребенок занимается либо с родителями, либо родители организуют обучение ребенка. То есть, нанимают учителей, ну, как-то вот решают эти вопросы сами. Фактически как такая мини частная школа. Вот. Ответственность лежит на них, школа только принимает аттестации и вот может как-то помогать. А сейчас вдруг оказалось, что она не может и не хочет это делать. 

К. ЛАРИНА: Я хочу процитировать нашего слушателя, который нам тут пишет на сайт, подхватывая то, что вы рассказываете. «13 сентября власти Москвы выпустили методические указания для школ, к которым были прикреплены ученики-экстерны и дети, получающие семейное образование. Эти дети должны открепиться от учебных заведений. А это значит, что деньги на них бюджет перечислять больше не будет, на школьные мероприятия им вход воспрещен, они не смогут участвовать в олимпиадах. Родители возмутились, написали письмо мэру. В газете «Известия» появились странные комментарии заммэра Москвы Леонида Печатникова, заявившего, что оставление московских родителей без компенсаций связано с ситуациями, когда (цитата) «родители полученные средства тратили на алкоголь или другие нужды, а не на детей». Родители возмутились еще сильнее, и тогда им прислали письма, где пригрозили, что если они будут отстаивать семейную форму обучения, об этом сообщат в комиссию по делам несовершеннолетних». 

С. ДНЕПРОВСКАЯ: И такие случаи действительно были.

К. ЛАРИНА: Это что, новый закон об образовании?

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Нет, закон тут ни при чем, это просто московские чиновники решили не платить денег.

К. ЛАРИНА: Давайте я еще процитирую Исаака Калину, это будет правильно, который возглавляет комитет… Департамент образования. «Новый закон об образовании ставит семейное образование вне образовательного учреждения и вне оплаты, - подтверждает Исаак Калина. – Экстернат остается не для учебного процесса, а лишь для промежуточной аттестации. Для ее прохождения родители прикрепляются к школам. Только ее и учебники оплатит бюджет. Других обязательств бюджета в новом законе нет, и это логично. Школа не может отвечать за качество образования, получаемого дома, а потому не получает больше госзаказа по обучение таких детей, а с ним и бюджетного финансирования».

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Хорошо, а теперь давайте почитаем закон об образовании, в котором написано, что ответственность, главная ответственность, основная, лежит на семье, в любом случае, прикреплен ребенок к школе или нет. Поэтому, если школа – это лишь помощь семье, по закону, то откуда возникает эта мысль, что школа, если не отвечает, то и деньги в семью не идут?

Р. ТКАЧЕНКО: Я могу процитировать московский закон… 

К. ЛАРИНА: Давайте, Руслан. 

Р. ТКАЧЕНКО: … чтобы было понятно. дело в том, что здесь надо обратиться к московскому закону…

К. ЛАРИНА: Это все так, кстати, вот как Светлана рассказывает?

Р. ТКАЧЕНКО: Ну, вы процитировали Калину, так ли он говорил, не так – я не слышал именно эту фразу…

К. ЛАРИНА: Нет, я говорю про Светлану. Калину я процитировала то, что написано, сказал Калина.

Р. ТКАЧЕНКО: По поводу того, что сказал Калина. Закон Москвы, статья 6, пункт 3.1. Родителям, осуществляющим воспитание и образование несовершеннолетнего ребенка в семье, выплачиваются денежные средства в размере затрат на образование… та-та-та. Дальше написано, что эти средства из бюджета учредительня образования, где он прописан. И дальше написано, что это социальное пособие на детей. То есть, здесь из этого текста всего… вот у нас есть правовые справки, написанные руководителем Межрегиональной общественной организации Павлом Парфентьевым, который очень давно в этой теме, он и новый закон федеральный помогал делать в плане семейного образования. И он написал справку, из которой… он там привел, начиная от федерального закона, начиная от Конституции, и он показал, что нету вообще в принципе оснований говорить о каком-то нахождении ребенка в какой-то там…

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Контингенте.

Р. ТКАЧЕНКО: Контингенте. В законе ничего про это, нет оснований считать… он может быть вне контингента, он может быть в контингенте. Закон Москвы прямо пишет, что ребенку, который учится на семейном образовании, денежные средства должны выплачиваться из средств бюджета такого-то, и называется это пособие социальное помощи. То есть, даже… вот еще традиция в Москве была такая не выплачивать компенсацию, если не пройдена аттестация – даже это, в принципе, незаконное требование.

К. ЛАРИНА: Пожалуйста, Павел.

П. СЕРГОМАНОВ: Ну, я думаю, что вот… и мы, перед тем как зашли в студию, тоже начали спорить, тема действительно неоднозначная, острая. Но закон четко определяет, что, по желанию родителей, законных представителей, ребенок может получить образование в семейной форме. Значит, если я правильно понял, я с этим детально не разбирался, но выплаты, которые осуществляет Москва, они идут по другому основанию, они идут как социальная помощь. И здесь получается некоторая коллизия. В принципе, субъект Российской Федерации, это его полномочия, он определяет и порядок, и соответствующие нормативы. Но получилось так, похоже, что за образование в семейной форме платят не за образование, а по социальным нормам. Вот, видимо, из-за этого и комментарий такой был.

К. ЛАРИНА: Ну, подождите, мы с вами начали разговор и как-то уперлись только в компенсации. Я хочу все-таки понять, что, в принципе, еще-то изменилось, помимо вот денег, которые вам отказываются платить. Давайте мы уже Елену подключим к разговору, поскольку школа, которая работает с экстернатом…

Е. ОРЛОВА: Да, да. 

К. ЛАРИНА: Пожалуйста. 

Е. ОРЛОВА: Совершенно точно, школа работает с экстернатной формой получения образования и семейной формой уже почти 20 с лишним лет. И действительно, мы можем сказать, что замечательных семей, которые прошли через нас, замечательных ребят, целеустремленных, понимающих смысл в том, что они делают, понимающих, что такое для них образование, и семья, которая может дать им это образования, действительно таких ярких красивых звездных семей через нас прошло очень много. Ну, и были и другие ситуации, когда семья выбирает эту форму, надеясь на себя, что она сможет подкрепить это как-то своими действиями, но не всегда это…

К. ЛАРИНА: Они должны как-то обосновывать свое решение?

Е. ОРЛОВА: Да, обязательно, конечно.

К. ЛАРИНА: По каким причинам, да?

Е. ОРЛОВА: Даже, я бы сказала, не причина. Если мы будем сосредотачиваться на причине, то мы будем ходить по кругу и не поймем, а зачем это нужно. Поэтому, любой разговор с такой семьей, он начинается: «А зачем?». И когда родитель очень понятно и четко отвечает на вопрос «Зачем?», то у школы появляются основания для того, чтобы начать работать с этой семьей и предлагать, что она сама может дать семье, для того чтобы это образование было именно таким, как эта семья видит, какие ресурсы она может привлечь из окружающих школ. А нужно сказать, что сейчас, в связи с тем, что вот мы соединяемся в такие большие комплексы, у образовательного учреждения, конечно, возможностей появляется значительно больше, чем раньше. Поэтому, отвечая на вопрос «Как?», мы и приходим к тому… ага, вот есть семьи, которые действительно могут это все делать самостоятельно, им нужно просто проходить промежуточную и итоговую аттестацию. Есть семьи, которые имеют еще дополнительные проекты вне школы, и, в принципе, закон тоже предусматривает такую форму, как сетевое взаимодействие, да? Ничто не дает нам... не исключает такой возможности, чтобы…

К. ЛАРИНА: Дистанционно.

Е. ОРЛОВА: Это может быть и дистанционно… немножечко другое, я про дистанционное сейчас…

П. СЕРГОМАНОВ: Закон разделяет формы и способы получения…

Е. ОРЛОВА: И способы получения образования…

П. СЕРГОМАНОВ: ... технологии. Вот это технологии.

Е. ОРЛОВА: Да. То есть, что такое сетевое? Это соединение вокруг запросов семьи различных образовательных или не образовательных организаций, которые могли бы, взаимодействуя, дать именно то, что…

К. ЛАРИНА: Можно еще уточнить по терминам? Не очень тоже понимаю все-таки разницу между экстернатом и семейным образованием. Она существует? 

Е. ОРЛОВА: Значит, вот сейчас экстерната как формы не существует, получение образования не существует.

П. СЕРГОМАНОВ: Экстернат – это способ сдачи аттестации.

Е. ОРЛОВА: Совершенно точно. То есть, вот человек, ребенок, будучи на семейной форме, прикрепляется для прохождения промежуточной и итоговой аттестации к школе, и в этом случае он становится... 

Р. ТКАЧЕНКО: Я бы еще такое добавление сделал. Вот вы говорите, что у вас люди походят, а вы спрашиваете: зачем? В принципе, закон не подразумевает вопроса «Зачем?». Закон говорит прямо, что родитель и только родитель имеет право выбирать…

К. ЛАРИНА: И не обязаны объяснять, почему. 

Р. ТКАЧЕНКО: Они не обязаны. Есть только одно основание, вот если говорить про аттестацию, есть основание, что если ребенок, там, долго не проходит аттестацию, не может ее пройти, это может быть основанием возвращения ребенка в школу. Но это, там, надо смотреть, как это делается. А чтобы пойти на семейное образование, я могу вообще уйти со школы, забрать документы, потом в другую школу, может быть, даже в другом городе попасть на семейное образование, и никаких последствий, по идее, не должно быть. Есть последствия в Москве, когда школа бывшая, допустим, у нее ребенок куда-то пропал, и по каким-то социальным своим разборкам с опекой, еще с чем-то, они начинают, там, трезвонить: куда вы делись? Ну-ка покажитесь, почему вы не учитесь? Но это больше на основании инструкций межведомственной производит. Закон прямо говорит: захотел уйти – ушел.

П. СЕРГОМАНОВ: Учет детей – это полномочия муниципалитета, то есть, учредителя школы. 

Р. ТКАЧЕНКО: В этом смысле – да. 

П. СЕРГОМАНОВ: Разделены полномочия. 

Р. ТКАЧЕНКО: Учет детей и обучение детей. 

Е. ОРЛОВА: Действительно, родитель не обязан нам говорить истинную причину, но если он приходит в школу и хочет начать с ней взаимодействовать, конечно же, об этих причинах мы должны говорить. Может быть действительно семейная форма, да, и в этом случае ответственность за образование своего ребенка семья берет на себя. 

К. ЛАРИНА: А у нас есть вообще статистика, господа, по Москве хотя бы, какое количество?

Е. ОРЛОВА: У нас есть статистика по Москве, да. Где-то в районе тысячи детей у нас, ну, образовывается на семейной форме получения образования…

Р. ТКАЧЕНКО: Дело в том, что вы же сами говорите, что у вас…

Е. ОРЛОВА: … в Москве тогда, как в Москве все-таки миллион, да?..

Р. ТКАЧЕНКО: Вы же сами говорите, что всех своих перевели на экстерн. 

Е. ОРЛОВА: Я так не сказала. Я сказала, что мы с каждой семьей работаем…

Р. ТКАЧЕНКО: То есть, вы в разговоре сказали, что у вас почти все… просто раньше было две формы образования: семейная и экстернат. И раньше можно было… по большому счету, это было одно и то же для родителей, просто на семейной форме выплачивали деньга, на экстернате – нет. И большая практика, и же сегодня подтвердили в начале, что вы почти всех ребят перевели к себе на экстернат. Поэтому, эту статистику нужно смотреть по-разному. Даже сам Ефим Лазаревич Рачевский говорит, что можно по-разному считать. По некоторым данным, в Москве чуть ли не 10 тысяч человек учится на семейном образовании, смотря как считать.

Е. ОРЛОВА: Можно я все-таки здесь тоже скажу? Еще раз повторю, что все-таки образование – это дело семьи, действительно. И если родители…

К. ЛАРИНА: Это выбор семьи. 

Е. ОРЛОВА: Это выбор семьи, это дело семьи. И если родитель понимает, зачем ему это нужно, четко, то тогда он и определяет эту самую направленность. И тогда…

Р. ТКАЧЕНКО: Елена, я с вами полностью соглашусь и я хочу поддержать вашу идею в том, что нужно взаимодействие. И вот самое-то плохое в той ситуации, которая произошла, в скандале – что департамент фактически отрезал это взаимодействие. Вот сам посыл был такой, что, типа, идите вы все нафиг, мы денег не дадим. То есть, это был…

К. ЛАРИНА: Приводите в школу ребенка. По сути, такая идет…

Р. ТКАЧЕНКО: И были еще разговоры типа: а что вам такое не понравилось? Давайте мы для вас создадим такую школу, которая бы была хорошая, ходите туда, семьи нам не нужно. И вот здесь интересная вещь. Дело в том, что семейное образование и школьное образование, общешкольное, они могут в крайних случаях друг от друга быть отдельно, но они могут и сливаться в какой-то синергии, в экстазе, еще как-то, и работать на разных уровнях взаимодействия. И вопрос, для чего нужны деньги родителям – школа некоторые вещи не дает, а родители этого хотят. И вот, допустим, в школе у вас это все проходит нормально, там есть какое-то взаимодействие, но в большинстве случаев просто… ничего не знаем, идите отсюда, не мозольте глаза. И вот тогда родители, получая эти деньги, вкладывают их в некоторые образовательные проекты. И я знаю такую школу, которая, получая эти деньги, собирает вскладчину, и там… ну, это не школа, потому что у нее нет лицензии формально. Когда семейное образование, именно родители несут ответственность. Но они делают некие лекции, у них кооперация такая, они приглашают тьюторов… что такое тьюторы? Тьютор – это человек… вот просто чтобы вы понимали, как школа вот именно…. Я принес журнал, который называется «Столичное образование». Сентябрь 2014-го года, то есть, мягко говоря, свежий. Там статья про тьюторов. Она в рубрике…

К. ЛАРИНА: «Удивительное рядом» (смеется).

Р. ТКАЧЕНКО: «Тема завтрашнего дня». 

К. ЛАРИНА: А-а.

Е. ОРЛОВА: Нет, это тема уже сегодняшнего.

Р. ТКАЧЕНКО: Это в рубрике «Тема завтрашнего дня». И вот просто там вот написано, что «тьютор», в переводе с английского, означает «наставник». А тьюторство – это педагогическая позиция, которая помогает разработать индивидуальную образовательную программу учащихся, сопровождает процессы образования в различных учебных заведениях.

К. ЛАРИНА: Подождите, объясните мне все-таки еще раз. То есть, эти компенсации родители сами вкладывают, нанимают тьюторов?

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да, это фактически...

К. ЛАРИНА: Как частная школа. 

Р. ТКАЧЕНКО: Эти тьюторы побежали все в школу, они даже специально, вот весь прошлый год они разрабатывали профессиональные свои компетенции, стандарты и прочие вещи, они разрабатывали сетку, чтобы попасть в школу. Чтобы они пришли, ребята… мы в школу хотим, вот уже сетка, вот уже все-все расписано. Но в школе они оказались вообще не нужны. Сейчас все тьюторы массово бегут к родителям напрямую, потому что родители как заказчики оказались более дальновидны. И компенсации нужны для того, чтобы вот таких тьюторов хотя бы нанять. Тьюторы бывают разные. Они бывают социальные тьюторы, бывают тьюторы, там, какой-то линии жизни, есть образовательные тьюторы. По большому счету, если говорить про семейное образование, родители для ребенка как тьюторы. Но поскольку родитель сам не компетентен, он находит другого тьютора. 

К. ЛАРИНА: Профессионала. 

Р. ТКАЧЕНКО: Тьютор…

К. ЛАРИНА: … который составляет как бы программу…

Р. ТКАЧЕНКО: И в данном случае, который вот сейчас мы обсуждаем, вашу школу – я забыл номер ее…

Е. ОРЛОВА: 26.

Р. ТКАЧЕНКО: 26, отлично, я запомню. То вы эту функцию на себя взяли…

Е. ОРЛОВА: Нет, секундочку. Действительно, мы взяли на себя функцию, но у меня уже есть такая позиция тьютора, потому что мы предваряем переход на новые образовательные стандарты в старшей школе и понимаем, что без такого человека нам прожить невозможно. 

Р. ТКАЧЕНКО: И в вашем случае удачно пойти на заочное, но получая все эти услуги от вас.

Е. ОРЛОВА: Совершенно точно. 

Р. ТКАЧЕНКО: А когда этих услуг нету, приходится брать деньги и эти услуги покупать на стороне. Это хорошо государства, между прочим, это выгоднее по бюджету и по развитию…

Е. ОРЛОВА: Подождите-подождите, а вот тут еще важный момент. Знают ли родители про все те образовательные организации, которые находятся рядом? Потому что я уверена, что пойдя не в одну, а в несколько образовательных организаций, вы вполне можете найти то, что вы ищите, где-то на стороне нанимая тьюторов и отдельных преподавателей.

К. ЛАРИНА: Светлана. 

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Смотрите, тут мы давайте разделим еще два вопроса. Значит, семья идет в школу, во-первых, за образованием, за знаниями. И, во-вторых, это воспитание, да? Почему многие семьи отказываются от школы? Ну, потому что они не хотят, чтобы их дети сидели в классе, например, где какое-то напряжение психологическое, да? Учителя не всегда могут кого-то из класса исключить, да? Ученика, который…

П. СЕРГОМАНОВ: Даже всегда не могут, я бы сказал.

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Вот именно, они вообще не могут это делать. Поэтому… это моя личная история и история многих людей. И я же не могу выбирать себе коллектив, когда я прихожу в школу. Вот в этом проблема. 

П. СЕРГОМАНОВ: Ну, я думаю, это вопрос полномочия школы…

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Поэтому люди берут деньги и сами себе это делают.

К. ЛАРИНА: А деньги-то большие, Светлан?

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Значит, от 63 до 123 тысяч, в зависимости от школы…

К. ЛАРИНА: Это за какой период?

С. ДНЕПРОВСКАЯ: За год.

К. ЛАРИНА: За год.

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да. На одного ребенка. 

К. ЛАРИНА: У нас сейчас новости, потом продолжим нашу программу. Напомню нашим слушателям, что вы тоже можете свое мнение высказать по теме, которую мы обсуждаем, по семейному образованию. Номер смс - +7-985-970-45-45.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Возвращаемся в программу «Родительское собрание». Говорим мы сегодня о семейном образовании как одной из форм образования, которое гарантируется всем в нашей стране. В нашей студии сегодня Павел Сергамонов, зам…

П. СЕРГОМАНОВ: Сергоманов.

К. ЛАРИНА: Простите, ради бога. Замдиректора Департамента государственной политики в сфере общего образования Минобразования и науки. Руслан Ткаченко, председатель Московского городского родительского комитета. Елена Орлова, директор школы №26 московской. И Светлана Днепровская, общественный активист, мать троих детей, которые как раз получают семейное образование. Свет, я все-таки хотела у вас спросить, уж коли вы у нас представитель такого сообщества: а по каким причинам вы выбрали именно эту форму? Сколько лет детям-то?

С. ДНЕПРОВСКАЯ: У меня двое девчонок-второклассниц и сын – 4 класс.

К. ЛАРИНА: И все время дома были. 

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да, так получилось, что дома. Значит, ну, поскольку у меня их трое, у меня лично передо мной стоял выбор: либо я должна их водить в школу, либо, поскольку мне самой в школе было крайне некомфортно, несмотря на то, что я с золотой медалью школу закончила, потом закончила университет и Высшую школу экономики, то есть, у меня хорошее образование, у мужа - МФТИ, я решила, что, ну, если я буду тратить время, водить детей в школы, обрутно, туда-сюда… Вот, тем более, смотрите, сначала водишь старшего, да? Младших ты не можешь дома оставить. Тебе надо их собрать и всей компанией тащиться, значит. Потом тем же самым путем обратно. И вот это логистика вот такая вот. только ходишь собираешь-разбираешь детей, собираешь-разбираешь. Вот. Поэтому я, естественно… моя мысль пошла в направлении, что так можно же сидеть дома, не будет этих проблем, там, кто в классе собрался, да? Если не будем, там… не хватит наших способностей…

К. ЛАРИНА: А вы сами учите?

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да.

К. ЛАРИНА: Пока.

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да, ну, пока маленькие, сами. Мы можем кого-то привлечь, причем учителя, который нам нравится. Вот. Мы можем пойти на кружки, где с горящими глазами учитель будет, а не абы какой вот. Ну, разные же учителя бывают. Бывают от бога, а бывают, ну, как бы…

Р. ТКАЧЕНКО: От другого места. 

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да. Вот. Поэтому, поскольку я именно хочу, чтобы мои дети любили учиться, чтобы у них не было отторжения, что это гадость какая-то, вот, мы приняли вот такое решение, учить дома. 

К. ЛАРИНА: А вот эта промежуточная аттестация, она как происходит?

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Приходим в школу, пишем…

К. ЛАРИНА: К которой вы прикреплены, да?

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да, да. То есть, школа контролирует. Фактически получается, что мы как получаем задание от государства: вот подготовить ребенка по таким-то предметам. Мы пришли – сдали. 

К. ЛАРИНА: А деньги, как я понимаю, простите, вот эти самые компенсации – это те деньги, которые были, собственно, должны были обеспечивать образование ребенку, если бы он учился в школе, да?

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да, именно такая…

К. ЛАРИНА: Именно эта сумма, которая рассчитывается. 

Р. ТКАЧЕНКО: … это выбрана просто некая случайная привязка, это… в других регионах другие суммы. Но вот вы сказали, что вот это некое задание от государства. Действительно, один из поводов претендовать на компенсацию состоит в том, что родитель в данном случае выполняет госзаказ, он ребенка подготавливает к стандарту ФГОСа. И если любое другое учреждение, будь, там, в некоторых случаях и частные сейчас получают, и государственные получают деньги именно за это, они выполняют именно эту услугу для государства, они ребенка подготавливают к уровню ФГОСа. Родители делают то же самое. Тогда вопрос: а где справедливость, почему должен за свой счет делать? Если я не получаю за это деньги, тогда отстаньте от меня со своим ФГОСом, со своими аттестациями. Давайте так поставим вопрос. 

К. ЛАРИНА: Но это вообще получается вне закона (смеется).

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Ну, вот в некоторых странах именно такая форма и есть. 

К. ЛАРИНА: Абсолютно свободная, да?

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да. Например, в Америке анскулинг – это учат без школы. 

Р. ТКАЧЕНКО: А в Америке уже почти 2 миллиона, и там есть с чем сравнивать. Там статистика, которая очень убедительно показывает. И есть, если говорить про семейное образование, есть две крайние точки и градации между ними. Одни считают, допустим, есть такая позиция в России, что семейное образование – это придумал Госдеп США и Высшая школа экономики, чтобы разрушить образование наше общее такое крутое советское. А есть вторая версия, которую вот недавно озвучил в МГУ некий Алан Карлсон. Он американский социолог, доктор философии, руководитель гарвардского центра семьи, религии и общества и президент Всемирного конгресса семей. Так он говорит, ни много ни мало, что образование семейное – фактически это один из ключевых инструментов укрепления семьи и повышения рождаемости. То есть…

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Именно так. 

Р. ТКАЧЕНКО: И, между прочим, если мы будем говорить вот именно почему так происходит, я могу часа два рассказывать лекцию, чем хорошо семейное образование. И здесь вопрос возникает: если есть два работника, которые работают, может, лучше, может хуже, я хочу дать премию, и вообще зарплата зависит от работников, я оцениваю работу, кто как. То здесь у нас тоже есть два работника, школа и семья. И государство должно, в принципе, во-первых, понять, что за работу нужно платить. А второе – давайте еще оценим. Сейчас семейное образование находится только в зачаточном состоянии, оно начинает развиваться, а школа, по многим критериям считается, что она затухает. Если она не изменится, она затухнет. И как раз в соединении семейного образования и школы, может, получится что-то хорошее, реальное. А своими выходками Департамент практически…

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Он губит это.

Р. ТКАЧЕНКО: … палочку, на которую он должен опираться. И вот этот вопрос нас волнует, когда мы стали биться за эту компенсацию. Мы не то что там хотим денег просто так вот, ни за что. Мы хотим денег, потому что мы знаем, что мы с ними сделаем.

К. ЛАРИНА: А контроль какой-то должен быть со стороны государственного учреждения образовательного за тем, как происходит процесс обучения в семье?

Р. ТКАЧЕНКО: Нет, за процессом – нет. В этом, собственно говоря, в этом плюс семейного образования, что мы можем для себя выбрать разные программы…

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да, темп, ритм собственный…

Р. ТКАЧЕНКО: Раньше мог прадедушка учить и правнука, и он был актуален. Чем древнее прадедушка, тем актуальнее он будет для внука. Сейчас ровно все наоборот. И сейчас даже нельзя сказать, что какая-то категория людей, допустим, учителя, несут истину. Можно сказать, что конкретно этот человек, и не факт, что учитель, может конкретно тебе помочь по этому вопросу. 

К. ЛАРИНА: Но подождите, я все-таки…

Р. ТКАЧЕНКО: А получается, что надо обучать детей обучаться, а семья это может дать. А школа сейчас этого не дает. 

К. ЛАРИНА: Подождите. Ну, вот эти все промежуточные аттестации, я так понимаю, все равно существует у нас некая общая программа в школе, да? Когда ребенок учится с первого, там, по 11-й класс. А каким образом здесь, что называется, успевать? Если мы говорим, Света говорит, что у каждого ребенка, там, разные возможности, разные темпы, ритмы, прочее-прочее.

П. СЕРГОМАНОВ: Позвольте я прокомментирую. 

К. ЛАРИНА: Да. 

П. СЕРГОМАНОВ: Закон достаточно ясно…

К. ЛАРИНА: Вы поняли мой вопрос, да?

П. СЕРГОМАНОВ: … устанавливает ответственность родителей в виде промежуточной аттестации и итоговой аттестации. Технология обучения, способы обучения – это для разумных людей вопрос договоренности между семьей и образовательной организацией. Но, в принципе, это полномочия семьи, получается, потому что именно семья отвечает, в итоге, за образование. Но при этом, если ребенок не прошел аттестацию, то тогда он возвращается в школу. Понимаете, школа должна будет обеспечить условия для того, чтобы…

К. ЛАРИНА: То есть, тогда родителям говорится, что у вас плохое воспитание, у вас не получается, приходите в школу.

Е. ОРЛОВА: Ну, и сами формы промежуточной аттестации – это договор между родителями и семьей. То есть…

П. СЕРГОМАНОВ: Вообще да, надо договариваться. Потому что вопросы такие, очень непростые. Если, например, родитель как-то так специально английскому языку, условно говоря, обучает, ездит куда-то и так далее, а в это же время учительница дает глаголы какие-нибудь, то понятно, что ребенок рискует не сдать промежуточную аттестацию.

К. ЛАРИНА: А то, что касается уже этих самых экзаменов, Единого госэкзамена и 9-й класс?

Е. ОРЛОВА: Ну, это уже государственная итоговая аттестация…

К. ЛАРИНА: То есть, все равно он должен пройти, да?

П. СЕРГОМАНОВ: Обязан. 

Е. ОРЛОВА: Как на уровне 9-го класса, так и…

К. ЛАРИНА: А вот по вашим наблюдениям, Елена, что такое семейное образование, вот каков его уровень сегодня, если можно такой вывод сделать?

Е. ОРЛОВА: Вы знаете, очень разный. Есть уровень вот такой, да, как нам… мы сейчас слышим. И действительно, когда родители…

К. ЛАРИНА: … маленькие детки еще. 

Е. ОРЛОВА: Ну, маленькие детки – это колоссальная ответственность. Потому что как ты их обучишь и как воспитаешь на этом этапе, так будет складываться и все остальное образование.

П. СЕРГОМАНОВ: Это сложнее. Чем меньше ребенок, тем сложнее.

Е. ОРЛОВА: Конечно. Чем меньше ребенок, тем сложнее.

С. ДНЕПРОВСКАЯ: … разбегаются…

Е. ОРЛОВА: Конечно. Поэтому тут только можно восхититься терпением родителей, которые эту форму организуют. Бывает очень по-разному. То есть, бывают звезды, которые заканчивают с медалями школу и победители не одной, а двух-трех предметных всероссийских олимпиад, а бывают случаи, когда остаются на повторные курсы, вынуждены идти повторно обучаться, для того чтобы сдать. Поэтому… сколько семей, столько результатов.

К. ЛАРИНА: А вы согласны с тем, что вот Руслан говорил, что все-таки семейное образование, оно на порядок качественнее, чем общешкольное?

Е. ОРЛОВА: Вы знаете, все зависит от уровня самой семьи. Если в семье ориентиры и то, что они себе ставят смыслом, высоки, то да, конечно. Если… ну, все-таки школа живет по государственному стандарту и принимает, вы совершенно правильно сказали, экзамены по государственному стандарту. То есть, действительно, вот эта подстройка, она должна быть очень тонкая между школой и семьей. Если есть вот эта открытость, взаимодействие, доверие, то тогда и результат получается. 

П. СЕРГОМАНОВ: Я думаю, это вопрос цивилизационной динамики. Вот то, что Руслан сказал, конечно, тренд очевидный достаточно, но он, наверное, характерен для определенных экономик, то есть, когда есть условия. Ну, сейчас в сети, в интернете масса всего, можно найти и услуги дистанционных курсов различных. Вот я смотрел статистику, сейчас, например, популярны курсы, там, по генной инженерии. Значит, объявлен был набор вот на дистанционный курс, там за неделю 300 тысяч человек записалось. Ну, представляете? То есть, совершенно другая, технологическая абсолютно другая возможность. Ну, и что в семье? В семье мы смотрим, ищем ресурсы и берем и записываем ребенка на курсы. Понимаете? И, конечно, он, ребенок, в данном случае слушает не учителя, там, физики или химии, а звезду соответствующую, светило, и так далее. Технологически совсем другие возможности есть. И поэтому, ну, говорить о том, что лучше, что хуже, семейная форма или школьная… я думаю, у школьной свои плюсы, свои минусы, безусловно, есть, и у семейной тоже свои какие-то минусы есть. Но если посмотреть на школу, она, например, обеспечивает, ну, какой-то тип социализации, да? Я не скажу, что всю социализацию, но какой-то тип точно обеспечит, который семья не обеспечит. И наоборот тоже, понимаете?

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Про социализацию давайте тоже скажем, потому что это вопрос очень дискуссионный. И одно из мнений, почему вот нужно ребенка приводить в школу – это, как правило, говорят: а как же социализация? Ведь ребенок не научится взаимодействовать…

П. СЕРГОМАНОВ: Я сказал, тип социализации. И там, и там происходит.

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Я просто говорю…

К. ЛАРИНА: … из главных мотиваций, действительно.

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да. Лично ко мне, ну, вот даже родственники у нас не все за, потому что они: ну, как же? Это же надо вот… А я говорю: смотрите, вот социализация в школе, она стихийная, да? Там же нет педагога, который специально занимается с детьми. Дети маленькие собрались, они фактически еще многие не могут оторваться от своей семьи, потому что они ищут вот, за кем пойти. И тут их приводят в класс и говорят: вот учитель, его слушай. И дети маленькие, они слушаются действительно, потому что им надо такого вот, за кем идти. А потом, уже постарше, они уже бунтовать могут начать, вот. Так вот, социализация. Что это такое? Когда ребенок еще не понимает себя, он фактически оказывается в положении, что кто-то на него давить начинает, кто-то сам… о, я могу других задавить. И те, которые могут задавить, они иногда и начинают это делать. А те, которые не могут, они, соответственно, начинают мимикрировать: ну, мы как все, не трогайте нас. И вот такой тип социализации, значит, сейчас в школе идет…

К. ЛАРИНА: Стихийный.

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Стихийный тип социализации. 

П. СЕРГОМАНОВ: Почему вы считаете, что давление родитель на ребенка не может оказать?

С. ДНЕПРОВСКАЯ: А оно в любом случае есть. Понимаете, проблемы семьи…

П. СЕРГОМАНОВ: И там есть, и там есть. Я считаю, что трудности социальные – это один из аспектов социализации. То есть, в школе он как-то так происходит, в семье – как-то по-другому. 

Р. ТКАЧЕНКО: Можно свои пять копеек про социализацию вставить?

К. ЛАРИНА: Давайте, давайте. 

Р. ТКАЧЕНКО: Когда я приводил слова Алана Карлсона, что вот семейное образование такое потенциальное, дело в том, что сейчас, ввиду того, что на семью такие каеие-то наезды существуют, особенно в Америке, то стали смотреть, а для чего нужна семья, и вдруг поняли, что это какой-то недооцененный институт, он на самом деле гораздо нужнее, чем казалось бы. И здесь вопрос социализации. Дело в том, что школа готовит социализацию в узком кругу людей одного возраста, которые не пойми зачем собрались и искусственно удерживаются. В жизни такая социализация встречается только в тюрьме, в армии и в школе. 

(смех)

Р. ТКАЧЕНКО: Исследования показывает, что если детский дом оставить без какого-то серьезного педагога, который там устраивает именно какие-то основы семейного типа, то он превращается… там идут законы зоны: там свои опущенные появляются и прочие вещи. И поскольку в Америке очень много исследований проводилось, там миллионы детей и много исследований, вот…

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да, уже социология…

Р. ТКАЧЕНКО: Просто тезисы, к чему приводят (неразб.) домашнего учения. Больше чем у половины более устойчивое самоуважение, чем у школьников. Что такое социализация, да? Значительно менее зависимы от дурного влияния сверстников…

К. ЛАРИНА: Это те, кто дома обучается, да?

Р. ТКАЧЕНКО: Да. Имеют меньше поведенческих проблем, чем школьники, в 8 раз реже демонстрируют поведенческие проблемы. Лучше социализированы, чем школьники, по общему показателю психологической зрелости превосходя школьников на 60%.

К. ЛАРИНА: Подождите, это в Америке. А давайте попробуем про нас-то поговорить. Вот на ваш взгляд, что сегодня…

Р. ТКАЧЕНКО: А давайте… я сейчас скажу коротко про нас… 

К. ЛАРИНА: Какие есть сегодня тревоги, проблемы в школе?

Е. ОРЛОВА: А можно свои пять копеек тоже вставлю?..

Р. ТКАЧЕНКО: Сейчас, продолжу, докончу, это очень быстро. Смотрите, когда человек сейчас ходит в школу, потом он находится там же на продленке, потом так же на кружках вот как раз (неразб.) формируется, то человек получает формирование именно в школе, а он должен иметь цель, стержень, отталкиваться от родителей. Когда человек ходит… самая большая проблема семейников – куда деть свободное время, потому что гораздо быстрее идет усваивание. И получается, что человек ходит сперва… он ходит на танцы, ходит на пение, ходит, может быть, на какую-то лекцию, там, еще где-то занимается на кружке, но там везде маленькие коллективы, не сильно на него влияющие. А семья остается для него все равно стержнем, особенно когда многодетная. 

К. ЛАРИНА: Я бы, знаете, что добавила? Все прекрасно, но вы знаете, что вот мне так кажется все-таки… У меня ребенок закончил школу обычную, с 1-го по 11-й класс проучился в одной школе. И там было, конечно же, много проблем, связанных с социализацией, первый опыт страданий, предательств, обид, комплексов – это все получено в школе, к сожалению. Потому что, конечно, каждый родитель мечтает о том, чтобы к его ребенку был индивидуальный подход. На мой взгляд, сегодняшняя школа не может этого подхода обеспечить, невозможно. По всяким причинам, не только потому, что там учителя плохие. Учителя разные. Бывают хорошие, бывают ужасные. Ну, как и врачи, собственно говоря. Что тут? Но то, что этот коллективистский подход – это самое, как мне кажется, опасное в современной школе, которая заполнена уже до краев государством, и государства там уже больше, чем образования самого. И, конечно, вот эти вот раздутые классы по 30 человек. Невозможно никакого индивидуального подхода. И учителя, которые невероятно отстают от своих учеников, особенно это заметно в средней школе…

Р. ТКАЧЕНКО: ... они смотрят вебкамеры, которые…

Е. ОРЛОВА: Я вот тоже директор и хотела бы вмешаться в этот процесс все-таки, да? Что воспитывает? Любая деятельность в школе, она воспитывает. И чем больше школа организует совместных деятельностей взрослого человека, малышей ли, там, 1-й – 4-й класс, 5-х – 7-х, да, самый активный такой возраст, которые познает, и далее, 8-й, 9-й, 10-й, 11-й класс, который ищет свое собственное определение, да? Самоопределяются внутри. И вот эта поддержка, тьюторская или учительская, она присутствует, просто вот эти возможности взаимодействия, их как можно больше нужно иметь в школе, потому что и результат того, что ребенок имеет этот самый опыт взаимодействия…

К. ЛАРИНА: Очень много ненужного, очень много лишнего. 

Е. ОРЛОВА: Много, вы же говорите… подождите секундочку, вы же говорите, много детей. У каждого ребенка есть свое понимание того, что он хочет. и у каждой семи есть свое собственное понимание. Вот совместить, да?.. Почему мы говорим о…

К. ЛАРИНА: А это возможно совместить?

Е. ОРЛОВА: Конечно. Почему мы говорим о появлении такой позиции, как тьютор в школе? Это тот человек…

П. СЕРГОМАНОВ: Ну, не в полной мере.

Е. ОРЛОВА: Подождите, если к этому стремиться… ну, совершенства, конечно, достичь невозможно, но если к этому стремиться и понимать это вот именно так, то все возможно. Появление новой позиции тьютора – это тот человек, который и призван найти вот эти точки пересечения родительской семьи, потому что у родителей одно понимание, у ребенка совершенно может быть другое понимание. Договориться с учителями, подобрать правильных людей, которые могли бы сопровождать ребенка на всем протяжении. Это то… та тенденция, которая сейчас в школах присутствует, и мы движемся к этому. Плюс, вот вы совершенно правильно сказали, огромное количество открытых образовательных ресурсов дистанционных. Платформа Курсера, где…

К. ЛАРИНА: Помимо школы, да? 

Е. ОРЛОВА: Помимо школы. Где Россия занимает четвертое место по пользованию этой платформой, где пять миллионов с лишним студентов-курсерцев по всему миру. И сейчас мы уже, например, переходим к тому, что какие-то элективные курсы или какие-то там курсы, которые изучают ребята, засчитывать, если ребенок прошел этот курс. Потому что там единственное ограничение такого курса – это знание английского языка. И если он прошел и получил результат сертифицированный, так замечательно, это его опыт, это его достижение…

К. ЛАРИНА: Тут еще есть такие нюансы, простые вещи, элементарные, как я понимаю, что родители имеют право сами выбирать предметы для своего ребенка, которые ему необходимы. Особенно это понятно в старшей школе, когда, мы все это проходили, огромное количество ерунды лишней, которая понятно, что не нужна, можно обойтись, или можно какой-то другой…

П. СЕРГОМАНОВ: Здесь вот, смотрите, здесь очень интересный вопрос, потому что образование, оно же общее.

К. ЛАРИНА: Общее.

П. СЕРГОМАНОВ: Вот. И когда... вот, например, у нас есть много писем граждан, и пишут дети в том числе. Дети, в частности, жалуются на то, что уберите от нас лишние предметы и лишние экзамены. Но, значит, здесь ситуация какая? Здесь же это конституционная обязанность гражданина, закончить школу, понимаете? И, конечн же, получаются такие ситуации, когда ребенок говорит: мне это не надо. Да? Но ты должен.

К. ЛАРИНА: Нет, ну, это что за разговор? Ну, послушайте, для того мы и живем, для того чтобы менять эту жизнь. Что так трудно? Мы же не Конституцию собираемся менять, а содержание образования. Почему нет? Вы сами говорите о свободе, о вариативности.

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Вот смотрите…

П. СЕРГОМАНОВ: Правильно. Но вот как раз эта ситуация напряжения, она и может быть, например, образовательной. И вопрос на самом деле, в 90% случаев это компетенция учителя, насколько он вообще грамотен. То, что вы говорите, индивидуальный подход. Вот индивидуальный подход – это действительно тренд, это содержательный тренд. А форма получения образования… у этой свои плюсы, у этой свои минусы, понимаете? У семьи и школы. 

Р. ТКАЧЕНКО: Есть огромная проблема. Компетенция учителя такая, какую задает ему министерство и прочее. Но многие вещи…

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Почему же так?

Р. ТКАЧЕНКО: Я сейчас объясню. Те вещи, запрос, который существует у детей – это та область, которая вообще не волнует Министерство образования, потому что мы изучаем по старинке природу вокруг нас. А сейчас между нами и природой есть, целый возник слой нового совершенно… такой сферы, который является… мы и наши информационные технологии. Вот что делает вначале человек, который берет ребенка на семейное образование? Он просто говорит: ой, мне нужна другая среда, чтобы ребенок себя лучше чувствовал. Но потом… и, кстати, растут и родители. Он вынужден строить планы. То есть, они не просто садятся, говорят: давай мы сегодня… вот мы как будем, поблочно решать или размазывать все? Вот ты сегодня что делаешь? И надо… мы вместе с ребенком садимся и пишем вначале, что мы хотим сделать, а вечером или в конце недели проверяем, что мы сделали. Чтобы так поступать, я должен это уметь.

К. ЛАРИНА: Нужно работу бросить тогда.

К. ЛАРИНА: Нет, нет, зачем? Вы с утра вместе с ребенком сели, написали план, заодно и себе. А вечером проверили ребенка и заодно свои. Это новый уже ваш шаг. А следующий этап, вы думаете: извините, а что в итоге должно получиться? Если ребенок…

К. ЛАРИНА: То есть, мера ответственности другая. Кстати, и ребенок это понимает. 

Р. ТКАЧЕНКО: Когда мы готовим скрипача, мы с детства готовим скрипача. А сейчас можно готовить ученого, сейчас есть уже целые центры, когда ребенок идет как бы в кружок, в кружке отсеивают тех, кто реально интересен, и дальше они развиваются, они участвуют в реальных живых проектах, они попадают на гранты. И они же, когда учатся в кружке…

К. ЛАРИНА: Руслан, а вы вообще хотите школы отменить как государственный институт?

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Нет.

Р. ТКАЧЕНКО: Нет, смотрите, понимаете, есть процессы, если есть процессы. Я говорю с точки зрения ребенка. Еще раз говорю, школа, она была, те задачи, которые она перед собой ставила – это задачи 19-го – начала 20-го века.

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да. 

Р. ТКАЧЕНКО: Пускай школа себе поставит другие задачи…

К. ЛАРИНА: Вот.

Р. ТКАЧЕНКО: … она поймет и государство поймет…

К. ЛАРИНА: И Конституция, кстати, это позволяет.

Р. ТКАЧЕНКО: ... что семья и школа – это два равноправных объекта…

П. СЕРГОМАНОВ: Давайте мы не будем в кучу все сваливать. 

К. ЛАРИНА: Дорогие друзья, у нас остается три минуты до конца эфира. Давайте так. Как бы все-таки надо немножко понять, до чего мы договорились. Значит, нам нужно, как я понимаю, Света, тем, кто сторонник семейного образования, свобода и деньги.

С. ДНЕПРОВСКАЯ: И деньги, чтобы ее реализовать на практике. 

К. ЛАРИНА: Это будет, по вашим прогнозам, Руслан? И что нужно для этого сделать, чтобы этим нас обеспечивало государство?

Р. ТКАЧЕНКО: Я скажу так: государству выгодно развивать семейное образование, по всем критериям. Я не говорю, что государству, в итоге, придется убить школу – это не так. Школа просто преобразуется. Но вот государству выгодно развивать семейное образование. 

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да. 

Р. ТКАЧЕНКО: Развивать, не вкладывая – это…

К. ЛАРИНА: Так, Павел. 

П. СЕРГОМАНОВ: Я считаю, что государству вообще выгодно образование развивать.

К. ЛАРИНА: В любых формах.

П. СЕРГОМАНОВ: В любых формах.

К. ЛАРИНА: А свобода и деньги?

П. СЕРГОМАНОВ: Здесь это очень правильный тезис. Более того, закон это предусматривает. Только вот форма получения денег – это полномочия субъекта. Поэтому…

К. ЛАРИНА: То есть, в данном случае мы говорим о Москве, да?

П. СЕРГОМАНОВ: Ну, я не знаю, о ком, но это полномочия субъекта…

К. ЛАРИНА: Потому что, как я понимаю, Москва как раз к вам обращает свой вопрос. 

П. СЕРГОМАНОВ: Да, мы сейчас готовим методические рекомендации и соответствующее разъяснение. Мы уже с юрдепатаментом их согласуем, потому что много вопросов идет, и на них нужно ответить. Но деньги, по нормативам, все равно предусмотрены на семейную форму. Как их считать – это полномочия субъект. И как их доводить до потребителя – тоже полномочия субъекта. 

К. ЛАРИНА: Елена.

Е. ОРЛОВА: Вы знаете, такие семьи, как вот семья Светланы, они действительно задают школе определенные проблемы и, ну, определенные ориентиры. Поэтому мне вот всегда приятно общаться с такими людьми, да, потому что это действительно заставляет школу, решая проблемы, развиваться самой. Это здорово, что есть такие…

К. ЛАРИНА: А у вас там как со свободой и с деньгами?

Е. ОРЛОВА: У нас все отлично. 

(смех)

Е. ОРЛОВА: У нас почему?.. Мы умеем договариваться, и семьи слышат нас, мы слышим их. По-моему, это самое важно.

К. ЛАРИНА: А вот я еще хотела у Руслана спросить по динамике. Может быть, у вас есть такая информация, больше появляется людей, которые предпочитают семейное образование?

Р. ТКАЧЕНКО: Знаете, сейчас динамика критично сдерживается, потому что в Москве еще более-менее, в некоторых регионах…

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Не платят компенсацию.

Р. ТКАЧЕНКО: Не платят. Там, допустим, в Смоленске прямо говорят, у них даже не предусмотрено законом, они говорят: у нас никто никогда на семейной форме обучаться не будет. 

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Да. 

Р. ТКАЧЕНКО: Мы вопрос подымали даже на уровне, там, Общественной палаты России. Допустим, вот сейчас из Волгодонска меня просят, чтобы их где-то в Москве записали, потому что у них семейное образование подразумевает еженедельное хождение в школу и писать…. то есть, ты смотришь, когда у них по расписанию русский, приходишь... узнаешь, когда у них там диктант и приходишь пишешь там диктант в это время. И ты отличаешься от школы лишь тем, что ты, как дурак, сидишь целыми днями дома, преподаешь те же самые уроки, только через стенку живешь и сам читаешь эти уроки. Это что, семейное образование? Нет, конечно. Поэтому, у нас динамика сильно сдерживается именно чиновниками.

Е. ОРЛОВА: Но при всем при этом московское образование, видите, оно решает эти проблемы…

К. ЛАРИНА: Ну что, я очень рада, что мы сегодня коснулись этой темы. Очень многие вещи я для себя прояснила. Будем обязательно к этой теме обращаться. Со Светланой связь будем держать постоянную, да? Приходите к нам. И, собственно говоря, ко всем обращаюсь. 

С. ДНЕПРОВСКАЯ: С удовольствием. 

К. ЛАРИНА: Спасибо за этот разговор и спасибо за то, что здесь не подрались. Спасибо.

(смех)

С. ДНЕПРОВСКАЯ: Спасибо.

Р. ТКАЧЕНКО: Спасибо.